Введение. Город или поселение?

Иерихон на слуху, как на слуху и имя британского археолога Кэтлин Кеньон¹ в 1950-е годы пытавшейся найти здесь библейские «иерихонские стены». Стены времён Иисуса Навина найти не удалось, зато обнаружилась круглая неолитическая башня загадочного предназначения, и фактически отсюда началось исследование цивилизаций времён докерамического неолита PPNA (Pre-Pottery Neolithic A) и PPNB (Pre-Pottery Neolithic B)². Своё развитие тема получила в раскопках «срединной» (турецкой) части т. н. «плодородного полумесяца»³, что, в свою очередь, было частично вызвано строительством там водохранилищ. После открытия таких памятников, как анатолийские Гёбекли Тепе, Невали Чори и Чайёню в Верхней Месопотамии маленький современный им Иерихон отступил на задний план. Мы ничего не можем сказать об этническом родстве жителей Палестины и Турции каменного века, но определённое культурное сходство очевидно. Мы видим весьма вероятное почитание предков, культ отделённых от тел и восстановленных с помощью глины, гипса и раковин каури (и бережно оберегаемых) черепов, намёки на существование тотемных столбов и т. п. Периодически возобновляемая тема человеческих жертвоприношений имеет место быть, но не доказана: по крайней мере, нам неизвестны случаи прижизненного отделения глав с нарушением позвонков⁴. И в очередной раз приходится выразить сожаление о том, что близкий нам «физически» иерихонский тель⁵ недоступен для раскопок израильскими учёными и, формально, для посещения израильскими гражданами. Но иностранному туристу попасть сюда за небольшую плату вполне реально. Стоя на мостике над раскопками, он сможет полюбоваться полузасыпанными остатками неолитической башни, однако внятных объяснений вряд ли дождётся. Хочется надеяться, что эта заметка, где больше вопросов, чем ответов, поможет ему лучше понять проблему и, возможно, сформировать собственное мнение.

Плодородный полумесяц (фото слева: Археолог. музей г. Урфа; справа: Википедия)

В числе прочего, рядом с неолитической башней К. Кеньон обнаружила два больших похожих на ступку камня – возможно, цоколи несохранившихся тотемных столбов – и двенадцать скелетов, сложенных у основания лестницы, ведущей в башню. В общем-то, эти скелеты и убеждают многих в том, что башня, имевшая в высоту 9 м и сохранившаяся до высоты 8.25 м,  обладала культовым, а не военным значением. Другая версия считает, что тела захоронили, когда башня уже вышла из строя, и была опечатана (Л. Нигро, 2020, стр. 179).

Гёбекли Тепе. Фигуры, держащие «в руках» человеческие головы (фото слева: К. Шмидт, стр. 155; справа: Арх. музей г. Урфа)

В современном Иерихоне часто пропагандируют свой тель как «самый древний город» мира. К этому следует относиться с пониманием того, что город и большое поселение – разные вещи, и, в отличие от последних, города будут отличать разделение труда и новое «городское» планирование:  кварталы ремесленников, административные районы и дворцы, с соответствующей архитектурой, воинские казармы и пр. Религиозный центр, вероятно, тоже будет присутствовать, но такие центры встречаются и в догородских обществах.

Одним из первых об «урбанистической революции» в середине XX века заговорил  австралийский и британский учёный Гордон Чайлд (Gordon Childe), выдвинувший десять критериев, необходимых для того, чтобы считать поселение городом⁶. Позже было показано, что критерии Чайлда не универсальны, однако основные признаки городской жизни, по-видимому, известны (https://www.britannica.com/topic/urban-revolution). К примеру, специалисты согласны в том, что одним из необходимых, но не достаточных условий городской революции является производство хранимых излишков пищи. Другие факторы включают системы обмена и перераспределения товаров между специализированными и взаимозависимыми зонами, дифференцированный контроль над производственными ресурсами, такими как земля и домашний скот, готовность к защите от набегов или других форм вооружённого конфликта. Относительная важность этих и других факторов является предметом научной дискуссии.

Если Г. Чайлд выделял десять критериев отличия древнего города от поселения, то признаки, сформулированные тюбингенским профессором истории Франком Кольбом (Frank Kolb) и исследователем дописьменного периода Бернхардом Гензелем (Bernhard Henzel), приведённые в книге Клауса Шмидта «Они строили первые храмы», сокращались до пяти:

1) размеры территории и плотность заселения 2) функция регионального центра, особенно в экономическом отношении 3) высокий уровень профессиональной специализации 4) общая организация и дифференциация в архитектуре 5) долговременное развитие.

Напомним здесь, второй критерий, выдвинутый Г. Чайлдом: «Вполне вероятно, что большинство жителей по-прежнему являются крестьянами, обрабатывающими земли и использующими водоёмы, прилегающие к городу. Но все города уже должны включать дополнительные классы, которые не добывают себе пропитание сельским хозяйством, животноводством, рыболовством или собирательством – штатных ремесленников, транспортных рабочих, торговцев, чиновников и священников».

Даже если считать, что строительство иерихонской башни и стены требовало определённого разделения труда – существенно меньшего, к примеру, чем в огромном и удалённом от источников воды религиозном центре Гёбеклы Тепе (12 км к северо-востоку от города Урфа/Эдесса), с его мощными многотонными столбами, каменными скульптурами и рельефными изображениями – убедительных городских признаков у древнего Иерихона мы не наблюдаем. К слову, непохоже, что и в Гёбекли Тепе кто-то жил на долговременной основе. Вследствие первоначальной интерпретации башни и стены Иерихона как фортификационных сооружений данный памятник может оставаться вне обсуждения, поскольку именно эти два элемента считались главными критериями, по которым Иерихон был назван «древнейшим городом».

В 1961 году американский историк и социолог Льюис Мамфорд (Lewis Mumford) выпустил книгу “The City in History”. Л. Мамфорд подходил к теме с нетрадиционных позиций, однако его тезис о том, что не поселение представляет собой зародыш города, а святилище / место ритуальных собраний (что подходит для Иерихона), заслуживает внимания.

Приведём здесь обширную выдержку из книги К. Шмидта:

«Сущность города по Мамфорду принципиально отличается от сущности села. Село настроено к посторонним недоверчиво и враждебно, город, напротив приветливо, как будто их ожидает. Таким образом, город возникает не из постепенно увеличивающихся сел, но из <…> святилищ, бывших местом постоянно повторяющихся собраний, которые наряду с их религиозной функцией служили местами общения и обмена – идеями, товарами и людьми. В крайних случаях эти центры находились в отдаленных нежилых местах, расположение которых было известно ограниченному сообществу. Они должны были только в определенное время предоставлять достаточную территорию для больших групп людей. Обязательным признаком таких мест являлась их религиозная значимость. Мы видим, что ритуальные центры существовали задолго до оседлости и могли быть намного старше древнейших сел. Свою функцию они хорошо выполняли уже для кочующих групп охотников, удовлетворяя элементарную потребность людей в обмене и вербальной коммуникации. В целом же в публикациях на тему «Город-село» можно увидеть, что село как феномен рассматривается лишь на втором плане. В этом вопросе Мамфорд, без сомнения, был основательнее других, он описывает главные различия между селом и городом не только с позиции города. Им замечено также, что наличие одного поселения в каждом случае позволяет ожидать, что есть и соседние поселения.

Вспомним в этой связи о Чатал Хёюке (город керамического палеолита, VII-VI тыс. до н.э., расположенный по соседству с современной Коньей, Турция, ИЦ). Данный памятник во многих отношениях соответствует условиям, которые историк предъявляет месту при проверке его определения в качестве города. Без сомнения, Чатал Хёюк был большим пунктом с компактно проживающим оседлым населением. Едва ли можно оспорить его значение как центрального места для окрестных жителей. Хотя об экономической стороне вопроса сказать что-либо подробнее сложно. Иначе выглядит критерий длительной социальной и профессиональной дифференциации населения. Большие, обработанные с обеих сторон кинжальные клинки и относящиеся к ним украшенные фигурками костяные рукоятки, кроме того, искусно сделанные деревянные сосуды, сохранившиеся благодаря благоприятным климатическим условиям, а также настенные росписи в домах и пластические модели едва ли были сделаны специалистами-универсалами… Чтобы создать такие вещи, должны были трудиться мастера, занимающиеся отдельными ремёслами. Продуманная организация пространства и дифференциация в строительстве Чатал Хёюка также прослеживается, как и фиксация свидетельств долговременного функционирования сооружений. Впрочем, <исследователь Чатал Хёюка> Джеймс Меллаарт (James Mellaart) использует по отношению к Чатал Хёюку английское слово «town», которое, выходя за пределы значения «село», не полностью совпадает с понятием «город». Проверка на основе критериев Гензеля и Кольба показывает, что как раз по отношению к рассматриваемому памятнику понятие «город» вполне приемлемо. Проводимые с 1995 г. до настоящего времени новые исследования <…> доказали, что в обширной долине Конья других поселений того же периода не существовало, ни больших, ни малых, ни «сел», ни «городов». Если видеть в Чатал Хёюке только село, то оно в своей уединённости было бы совершенно особенным случаем, потому что понятийное определение села предполагает существование нескольких таких же поселений в округе. Если Чатал Хёюк рассматривать как город или хотя бы как поселение городского типа, то обращает на себя внимание отсутствие сопутствующих сел, а также, в отдалении, других подобных городов…»

Если оставить Чатал Хёюк за скобками, то появление городов можно перенести на пару тысяч лет позднее. «В конце IV тысячелетия до н.э. сельскохозяйственная революция (agricultural revolution) открыла путь городской революции (urban revolution). Племена и территории вождей объединялись в государства», – пишет Джоан Стоун в рецензии на книгу Й. Гарфинкеля “Dancing at the Dawn of Agriculture”. Энциклопедия Британника отмечает, что «городская революция произошла независимо во многих местах и много раз. Похоже, что она впервые проявилась в Месопотамии, в древнем Шумере, еще за 5000 лет до нашей эры» (https://www.britannica.com/topic/urban-revolution).

Так что считать Иерихон древнейшим городом, по-видимому, преждевременно, хотя его роль регионального (культового?) центра, как «очага» будущего города бронзового века, отрицать нельзя. Нужно только помнить, что зачастую культовые памятники засыпались камнями и землёй и предавались забвению (Гёбеклы Тепе и, возможно, сама Иерихонская башня) ещё в древние времена.

Вернёмся к трактовке неолитической башни Иерихона. Не указывают ли найденные свидетельства (ниши под основания столбов и сложенные скелеты перед лестницей) на культовую принадлежность сооружения? И не противоречат ли скелеты толкованию башни в военном аспекте? На останках не обнаружено признаков жертв войны, и не нужно быть специалистом, чтобы предположить, что двенадцать погребений у основания лестницы, ведущей в оборонительную башню, стали бы помехой для бегающих вверх и вниз защитников.

Иерихонская башня сохранилась до сегодняшнего дня. Не считая лестницы, её внутреннее устройство неизвестно. Состоит ли она из сплошной каменной кладки, может быть, других расположенных внутри концентрических оболочек или из бесструктурного каменного, а может, и земляного заполнения? Строилась ли башня как единое целое, или изначально пустая оболочка стены была заполнена уже позже? Ясно только то, что башня могла возводиться лишь одновременно с обустройством ее центра.

На мысль о возможности существования внутреннего помещения К. Шмидта навели круглоплановые сооружения Гёбекли Тепе. Другой вопрос, что одной из гипотез К. Шмидта, касательно использования круглых, а точнее многоугольных, строений Гёбекли Тепе была их возможная функция «дакхм» («башен молчания», dakhma), что малоприменимо к Иерихону, ведь рядом с башней жили люди.

К. Шмидт пишет, что в Иерихоне найдены останки 491 человека интересующей нас эпохи, причём полностью сохранилось только 200 скелетов. Немецкий антрополог Готтфрид Курт, научную работу которого обобщил его ученик Олаф Рёрер-Эртль, входил в команду К. Кеньон, причём сообщения о раскопках свидетельствуют, что сотрудничество не обошлось без проблем, и научная обработка антропологического материала из Иерихона до сегодняшнего дня недостаточно согласована с археологической документацией.

Г. Курт обратил внимание на то, что обнаружены останки меньшего числа людей, чем можно было ожидать, и что среди останков преобладают скелеты молодых людей, эпохи докерамического неолита А и В. Ясно, что выявленные пропорции смертности не характерны для общества. Такие находки не являются свидетельствами естественного биологического процесса. У иерихонских умерших группа молодых людей должна была бы составлять меньший процент, чем тот, что был выявлен, иначе у популяции почти не оставалось бы шансов выжить. Из этого можно сделать вывод, что район Иерихона был предпочтительным местом погребения небольшой группы людей, умерших в молодом возрасте. На вопрос «почему?» вразумительного ответа нет. Можно лишь осторожно предположить, что люди, умершие в молодом возрасте и похороненные в Иерихоне, относятся к особой группе, для которой уже при жизни действовали особые правила, и с телами умерших её членов нужно было поступать соответствующим образом. Не углубляясь в гипотезы, можно подумать над вопросом: не являемся ли мы свидетелями  человеческих жертв, похороненных в Иерихоне, в то время как «нормальные» умершие хоронились в других местах? Ответа на этот вопрос К. Шмидта пока нет.

Насколько удивительными могут быть действия, связанные со смертью и умершими в культовом контексте, показывают самые популярные находки из Иерихона – восстановленные черепа⁷.  Некоторым черепам, положенным отдельно от скелетов, была возвращена «плоть». С помощью глины или гипса им «создавали» лицо, при этом глаза часто заменяли раковины каури. В отдельных случаях на щеках и лице отмечены рисунки. Нет ответа на вопрос, стремились ли люди к изображению лица умершего, к портретному сходству, или хотели представить некий идеальный образ. Для неолита РРNА, такие действия с черепами умерших не доказаны, они пока датируются более поздним периодом – РРNВ, но само отделение черепов и поклонение им наблюдается ещё с натуфийского периода (XII-XI тыс. до н.э.).

Восстановленные черепа из Иерихона (Википедия). Справа – фотография из Британского Музея. Череп и нижняя челюсть удалены, лицо моделировано известковой штукатуркой, ракушка помещена в глазницы

Исторический обзор

Исторический Иерихон (Иерихонский тель), площадь 3.4 га, находится приблизительно в 1.5 км к северо-западу от центра Иерихона и часто называется Тель эс-Султан. Сейчас здесь действует платный музей под открытым небом. Это территория раскопок стоящего на перекрёстке дорог библейского города, одного из древнейших в мире центров цивилизации, археологический холм которого, возвышается над местностью примерно на 21 м. Если «чемпионство» Иерихона по степени древности можно оспаривать, то по высоте – 250–260 м ниже уровня мирового океана – он равных не имеет. Такое расположение, помимо прочего, способствует обилию пресной воды, стекающей от подножия Иерусалимских гор в Иорданскую долину, а сам Иерихонский оазис питается источником, называемом на иврите Ма’аян-Элиша (рус. Источник Елисея, араб. Айн эс-Султан) и родниками Эль-Кильт, Айн-Дуюх и Айн-Нуама. Мягкая аллювиальная почва и тропический климат с тёплой зимой благоприятствуют земледелию и садоводству. Отсюда всего 10 км до северной границы Мёртвого моря.

История исследований археологического холма восходит к изысканиям капитана Чарльза Уоррена (Charles Warren), работавшего от имени Палестинского исследовательского фонда (Palestine Exploration Fund, PEF) в 1868 году. Первые масштабные раскопки, проведённые в 1907–1909 годах австро-немецкой экспедицией под руководством Эрнста Зеллина (Е. Sellin) и Карла Ватцингера (С. Watzinger), выявили часть фортификационных систем поселения эпохи ранней и средней бронзы. Следующая экспедиция под руководством Джона Гарстанга (J. Garstang) трудилась в Иерихоне в 1930–1936 годах. Исследования стали более системными, но Гарстанг опустил датировку укреплений бронзового века. Четвертыми по счёту и главными по объёму исследованиями, проведёнными в 1952–1958 годах, руководила упомянутая Кэтлин Кеньон (Kathleen Mary Kenyon). В середине 1990-х годов работы на сайте возобновились. Их проводят специалисты Палестинского департамента древностей в сотрудничестве с Римским университетом La Sapienza и ЮНЕСКО.

Драматический момент в истории Тель эс-Султана совпал с политической неопределённостью в 1993–1994 годах, когда власти Израиля отказались от территориального контроля над Иерихоном, и отсутствие внятного закона причинило трагический ущерб археологическим памятникам. К примеру, значительная часть Нижнего города Средней Бронзы II к югу от теля, была срыта бульдозерами для создания стоянки. От разграблений также сильно пострадал некрополь Тель-эс-Султана. Да и позже керамика бронзового века находилась в прямо в каналах созданного к востоку от теля парка у источника «Айн эс-Султан».

Исследования Дж. Гарстанга и К. Кеньон позволили установить, что поселение на месте библейского Иерихона появилось за более чем 10 тыс. лет до н. э. Самые ранние следы относятся к натуфийской культуре (Natufian culture) – многочисленные кремниевые орудия свидетельствует о наличии охотничьего лагеря возле источника. Раскопки слоёв, относящихся к эпохе неолита, показали процесс перехода от охоты и собирательства к одомашниванию растений и животных, ирригационному земледелию и началу оседлой городской цивилизации. Иерихон эпохи докерамического неолита A (PPNA) был небольшим поселением с круглыми домами из необожжённого кирпича, окружёнными (?) каменной стеной с упомянутой круглой башней.

Раскопки в прилегающих к археологической траншее I К. Кеньон (с неолитической башней) квадратах DI и FI выявили слои докерамического неолита PPNB с домами из удлинённого кирпича, имевшими стены и полы, покрытые отполированной штукатуркой, полученной путём обжига местного известняка. У домов был многокомнатный прямоугольный план, в основе которого лежала главная комната с внутренними перегородками, открытыми как по центральной оси, так и к боковым стенам, с примыкающими к ним «ящиками» для хранения вещей. Полы были уложены на камышовую основу, а внутренние стены и полы отделаны цветной полированной штукатуркой. Использовались высушенные на солнце сырцовые кирпичи ручной работы в форме сигар, на поверхности которых был изображен рисунок в виде ёлочки, уложенные ложковыми рядами и закреплённые в толстых слоях глины. В этих же квадратах были достигнуты и слои, относящиеся к эпохе PPNA.

План раскопок К. Кеньон (1952–1958) (M. Sala, Figure 6.1, p.118)

Под полами были найдены обмазанные глиной черепа, указывающие на культ предков. Избыток сельскохозяйственной продукции привёл к появлению у жителей свободного времени, уходившего ранее на добычу пропитания – теперь же стало возможным заняться строительством домов и созданием предметов искусства.

Докерамический Иерихон пришёл в упадок в сер. VII тыс. до н.э., и снова был обжит только в эпоху керамического неолита (Pottery Neolithic Period, PN), в V тыс. до н. э., когда в результате увеличения потребности в хранении продукции в Тель эс-Султане начали производить гончарные изделия. Свидетельства эпохи халколита (меднокаменного века) были обнаружены только на кладбищах и (керамика) около источников, но к родникам путешествующие люди могли подходить вне связи с поселениями.

Куда же делись люди из Иерихона VII тыс. до н.э? Обозначим одну из гипотез. В 1974 году во время строительства скоростной дороги от иорданской столицы Аммана до города Зарка, примерно в 2 км к северо-западу от гражданского аэропорта Аммана, обнаружилось большое неолитическое поселение, которому учёные дали имя Айн-Гхазаль (Айн-Гхасаль, Айн-Газаль, Ain Ghazal – «источник газели»). К сожалению, некоторые его части были разрушены бульдозерами. В период своего расцвета, около 7000 года до н.э., сайт занимал 10–15 гектаров. Айн Гхазаль населяло  ок. 3000 человек, что в четыре-пять раз больше населения современного ему Иерихона. Однако после 6500 года до н.э. количество населения резко уменьшилось всего за несколько поколений, возможно, вследствие деградации окружающей среды из-за произошедшего 8200 лет назад глобального похолодания (Köhler-Rollefson, 1992) или чересчур интенсивного использования пашни в районе рискованного земледелия.

Айн Гхазаль – сосед Иерихона, расположенный в западной части долины Вади Зарка, которая не пересыхает круглый год. Среднегодовое количество осадков 250 мм характеризует эту зону как переходную от средиземноморской кустарниковой к индотуранской степной. Климатические условия 8-10 тыс. лет до н.э., вероятно, были более благоприятными, чем сейчас, и Айн Гхазаль стал крупнейшим неолитическим поселением Ближнего Востока. С 1982 года под руководством археолога Гэри О. Ролефсона (Gary Rollefson) на сайте проводились спасательные раскопки (памятник ожидало уничтожение в ходе строительных работ). Выяснилось, что из скромного населённого пункта, возникшего около 7 250 г. до н.э., в течение следующих столетий выросло поселение с числом жителей примерно 2 000 человек. К началу VI тыс. до н.э. население сильно сократилось, и к началу V тыс. до н.э. Айн Гхазаль был оставлен. В эпоху расцвета он в четыре раза превосходил неолитический Иерихон, с которым его объединяло много общего в архитектуре, искусстве и культе. Г. Ролефсон назвал эти археологические памятники братьями. Учёный предположил, что рост населения в Айн Гхазале связан с упадком Иерихона в середине VII тысячелетия до н.э.; тогда же часть людей могла переселиться из Иерихона в Айн Гхазаль.

Г. Ролефсон предположил, что найденные в Айн Гхазале уникальные двухголовые бюсты с красивыми лицами (высота находок 80-90 см), символически показывают объединение местного население Айн Гхазаля с «иммигрантами», пришедшими в т.ч. из Иерихона. А быть может так иерихонские «пришельцы» выражали свою связь с прошлым?

Двухголовые бюсты из Айн Гхазаль (Арх. музей Аммана, Википедия)

Не останавливаясь подробнее на истории Айн Гхазаля, отметим, что здесь, как и в Иерихоне, с части черепов умерших, вероятно относящихся к особой группе (К. Шмидт, стр. 37), удалялись мягкие ткани, а сами «лица» потом восстанавливались посредством гипса и разрисовывались. В дальнейшем, черепа хранились и выставлялись в определенных местах.

В 2014 году Гэри Ролефсон выпустил статью “Recalibrating ‘Ain Ghazal” в которой предложил новые уточнённые датировки: если согласно старой, поселение было населено в период 7250 — 5000 лет до н. э., то более современная удревняет этот период до 8440 — 6500 лет до н. э. Но сути событий это не меняет.

Вернёмся к современным раскопкам в Иерихоне. Как пишет археолог Билл Финлейсон (Bill Finlayson) в предисловии к книге “Digging Up Jericho” (2020), руководитель палестино-итальянской экспедиции Лоренцо Нигро (Lorenzo Nigro) во многом поддерживает точку зрения К. Кеньон о том, что главная роль стены и башни была защитной, и это область давно идущих дебатов относительно того, насколько было распространено насилие между сообществами в Ближневосточном неолите.

Нам и многим учёным подобное кажется маловероятным. К примеру, и О. Бар-Йосеф (1986) и К. Шмидт в своей книге не видят следов насильственного разрушения поселений: неолитические деревни прекращали своё существование по естественным причинам (изменение климата, истощение почвы, внутренние проблемы сообщества и др.). В качестве примера, О. Бар-Йосеф указывает такие сирийские, израильские и иорданские сайты, как Мурайбат, Абу Хурейру (Abu Hureyra), Тель Букрас (Tel Bouqras), Тель Рамад (Tel Ramad), Тель Асвад (Tel Asswad), Иерихон, Айн Гхазаль и Натив Агдуд (Netiv Hagdud) (O. Bar-Yosef, p.159).

Л. Нигро утверждает, что итало-палестинская экспедиция обнаружила отрезок неолитической стены на юго-восточной стороне теля, вдали от башни, и то, что стена имела замкнутый контур, выглядит теперь более очевидным. Поэтому менее вероятна гипотеза О. Бар-Йосефа о том, что стена служила защитой от оползней и наводнений. Л. Нигро допускает символическую роль стены и башни, как выражение силы поселения над окружающим ландшафтом, но не поддерживает версии о «мистических границах» или «астрономических причинах» (Р. Лиран и Р. Баркаи, 2008; О. Бар-Йосеф, 1986; А. Ронен и Д. Адлер, 2001). Л. Нигро также предполагает, что город эпохи PPN достигал площади шести гектаров, но это ещё предстоит доказать, как и установить границы эпох PPNA и PPNB. Подчеркнём, однако, что основное внимание итальянцев приковано к городу бронзового века.

В эпоху ранней бронзы II (Early Bronze Age II, EBA II), в 3000–2700 годах до н. э., Иерихон превратился в крупный городской центр. В районе укреплений в западной части археологического холма были найдены следы нескольких этапов строительства; к этому же периоду относится большое количество обнаруженных коллективных захоронений.

План раскопок Тель эс-Султана (согл. L. Nigro, см. M. Sala, p. 128)

В эпоху ранней бронзы III (Early Bronze Age III, EBA III) Иерихон был процветающим городом, обнесённым мощной стеной. Он был разрушен около 2000 года до н. э. вторгшимися в Ханаан кочевниками, но после переходного периода без следов непрерывного проживания был отстроен заново в эпоху средней бронзы II (Middle Bronze Age II, MBA II), в 1800–1650 годах до н. э. Доказательства этому – массивная каменная крепостная стена с насыпью (гласисом), характерная для оборонительных сооружений периода гиксосов, а также стена, возведённая на вершине холма. Палестино-итальянские раскопки привели к обнаружению огромного здания из необожжённого кирпича за пределами города, что указывает на жизнь вне городских стен. Иерихонские гробницы эпохи средней бронзы сохранили уникальные свидетельства домашней жизни – керамические сосуды, личные вещи и мебель. Вновь разрушенный, вероятно, египтянами в ходе войн по вытеснению гиксосов из Ханаана, Иерихон в очередной раз был восстановлен, и оказался первым городом на пути вторгшихся в Ханаан израильских племён. О существовании Иерихона в это время, помимо данных раскопок, свидетельствует, например, надпись на жуке-скарабее II тыс. до н. э.

Выяснилось, однако, что в эпоху поздней бронзы (Late Bronze Age, LBA) город был покинут, и городской стены времени Иисуса Навина не существует, что указывает на противоречие между Священным Писанием и археологией, либо на то, что евреи штурмовали старые стены возрастом в несколько сот лет. В целом, от Иерихона 1500–1200 годов до н. э. сохранилось лишь несколько могил и обломков. К. Кеньон считала, что после Иисуса Навина город находился в запустении, и руины, оставаясь под открытым небом, подверглись разрушительной эрозии – поэтому следов этого времени не сохранилось.

В Тель эс-Султане есть отдельные следы эпох железного века (Iron Age, израильский период) и персидского владычества, когда место было полностью заброшено.

В греко-римское время, начиная с IV века до н. э., городской центр постепенно сместился юго-восточнее, в Телуль Абу Алек (Telul Abu Alyeq), в район современного Иерихона, чему отчасти способствовали разрушительные землетрясения III–IV веков н. э. В исламский период стал развиваться и другой спутник Иерихона, Хирбет эль-Мафджар (Khirbet el-Mafjar), где расположен т. н. Дворец Хишама (VIII в. н.э.), и сейчас снова проводятся раскопки.

Необычный для древнего мира интенсивный рост Иерихона и его быстрое превращение в важнейший городской центр восточного Средиземноморья объясняются, по-видимому, расположением на перекрёстке торговых дорог, источниками воды, а также богатством ресурсов Мертвого моря и обилием растительных культур. Город славился виноградом, овощами, финиками и, кроме этого, растениями, из которых изготовлялись ароматические масла и благовония:

«Земля Иерихонская – самая плодородная в Иудее‚ производящая в огромном изобилии пальмовые деревья и бальзамовые кустарники. Нижние части стволов этих кустов надрезывают заостренными камнями и капающие из надрезов слезы собирают‚ как бальзам» (И.Ф., Война, Кн. I, 6: 6)

Вернёмся к вопросу о башне, которая напоминает усечённый конус с внутренним лестничным пролётом из 22 ступенек, шириной около метра. Её размеры: нижний диаметр – 9 м, верхний – 7 м, высота – 8.25 м. Башня возвышалась над четырёхметровой стеной, и была построена более 11 000 лет назад. У южного подножия башни находилась серия хранилищ («сило»)  для жидких и сухих продуктов. В центральной фазе PPNA памятник подвергся неясному разрушительному явлению, в результате которого на лестнице видны следы горения (англ. burnt fill).

Иерихонская башня (два последних фото: Madan Project)

Однако башня не уникальна. Круглые башни в неолитических поселениях можно видеть, к примеру, в Тель Карамеле (Tel Qaramel) в Северной Сирии. На этом сайте, площадью 3.5 га, расположенном примерно в 70 км южнее турецкого Газиантепа, совместная польско-сирийская экспедиция (13 сезонов, в 1999 – 2011 годах) обнаружила пять круглых каменных башен, диаметром более 6 м каждая. Радиоуглеродный анализ позволил отнести их возведение к периоду между одиннадцатым тысячелетием и 9650 годом до н.э.⁸ В археологических траншеях, расположенных у башен, обнаружено около 90 хозяйственных построек и хозяйственных построек, а также три культовых храма (места собраний), и многочисленные очаги и ямы. Тридцать пять человеческих захоронений и несколько захоронений животных были найдены под полами домов, а также в овальных и круглых ямах, вырытых между зданиями. Покойные были уложены в зародышевом положении, а некоторые могилы – украшены каменными или костяными бусами и бляшками. Также, как и в Иерихоне, Чайёню, Тель Асваде (близ Дамаска) и др., у части скелетов головы были отделены, и ещё раз была высказана гипотеза о том, что тела лишались черепов не в эпоху PPNA, а в более поздний период PPNB.

К слову, К. Шмидт предположил, что, исходя из того что Гёбекли Тепе был главным культовым центром большого района, то туда, в эпоху перехода оседлому образу жизни, могли собираться люди из окружающих поселений, таких как  Чайёню, Невали Чори (Nevalı Çori, провинция Урфа, сейчас на дне водохранилища), Тель Абр (Tell Al-ʻAbr, Евфрат, северная Сирия, затоплен), Мурайбат (Mureybet, Евфрат, северная Сирия, затоплен), Джерф-эль-Ахмар (Jerf el-Ahmar, Евфрат, северная Сирия, затоплен), Тель Карамель и, наверное, многих других.

Тель эс-Султан – район неолитической башни

Напомним теперь красивую «астрономическую» версию о роли иерихонской башни. С момента своего открытия она воспринималась как демонстрация «нового неолитического порядка». Некоторые видели в башне и стене систему укреплений и защиту от наводнений. Другие считали их центром древнего Иерихона, символом богатства и могущества поселения или религиозным центром. Однако Рои Лиран (Roy Liran) и Ран Баркаи (Ran Barkai) из департамента археологии факультета гуманитарных наук Тель-Авивского университета сочли башню «космологическим маркером», связывающим город с окружающим ландшафтом и Вселенной. Позже, они пришли к выводу, что башня помещена в точку, где при заходе солнца в день летнего солнцестояния ночная тьма (тень от башни) начинала окутывать поселение (ось лестницы башни направлена к месту захода солнца за гору Каранталь, 21 июня):

«Мы полагаем, что башня была построена не только в качестве маркера или устройства хронометража, но и как хранитель от опасностей, присутствующих в темноте, образованной последними лучами умирающего солнца», – писали исследователи в журнале “Antiquity”  (2011)

Иерихонская башня (реконструкция) (Римский университет Ла Сапиенца)

Возможно, местная власть стремилась трансформировать страх людей перед темнотой в уважение «к начальству», и тень, распространявшаяся от башни, должна была «дисциплинировать» иерихонцев. Авторы предполагают, что башня являлась показателем борьбы за власть, и что конкретные люди, эксплуатируя первобытные страхи, убеждали жителей «вложиться» и построить это гигантское, по тем временам, общественное сооружение, предназначенное якобы для их защиты. Нам, однако кажется, что речь здесь идёт о неизвестных нам верованиях, а не о «первобытных страхах».

Функция иерихонской башни неясна, но сводить все гипотезы к  «военной» представляется сильным упрощением. Закончим очерк ещё одной цитатой из К. Шмидта (стр. 53):

«Не должны ли мы немножко большего ожидать от человеческих сообществ послеледникового периода? Не обладали ли они развитыми образными мифическими мирами, которые выходили за рамки основных жизненных констант⁹, пусть даже предустановленных, так что своих изображениях не всегда должны были лишь монотонно их повторять? Не подвергаемся ли мы в противном случае опасности, отражая собственное представление о «примитивном», выдумать этот мир в соответствии с существующим модой? Неизбежный здесь вывод, что обсуждаемые мифы никогда не смогут быть реконструированы, вероятно, лишит кого-то уверенности. На этот счёт я позволю себе высказаться образно и немного возвышенно: даже глядя на «кулисы» мы можем понять, что тут разыгрывались действа большого театра, а не просто одноактный спектакль с навеки потерянной драматургией».

Примечания:

1. Кэтлин Кеньон (Kathleen Mary Kenyon, 1906–1978) – британский археолог. Известна, в частности, раскопками в Иерихоне в 1952-1958 годах (7 сезонов) и на Офеле в Иерусалиме в 1960-х годах (до Шестидневной войны, 1967)
2. PPN / Pre-Pottery Neolithic – докерамический неолит (ок. 9600 – 6800 лет до н.э.). PPNA – ранний докерамический неолит (ок. 9600 – 8800 лет до н.э.); PPNB – поздний докерамический неолит (ок. 8800 – 6800 лет до н.э.). Период PPNC является переходным к керамическому неолиту (главным образом применяется к последнему этапу существования иорданского неолитического сайта Айн Гхасаль (Айн Гхазаль, Ain Ghazal).
3. Плодоро́дный полуме́сяц — условное название региона на Ближнем Востоке, в котором в зимние месяцы наблюдается повышенное количество осадков. Название является переводом английского термина «Fertile Crescent», введённого в научный оборот американским археологом Дж. Г. Брэстедом в его книге «Древние тексты Египта» («Ancient Records of Egypt») в 1906 году. Местность была так названа из-за её богатой почвы и формы (на карте), напоминающей полумесяц. Состоит из Месопотамии и Леванта, который, в свою очередь, делится на историческую Сирию и историческую Иудею. Занимает современные территории Ливана, Израиля, Сирии, Ирака, юго-востока Турции, юго-запада Ирана и северо-запада Иордании. Плодородный полумесяц считается первым из центров, где в процессе Неолитической революции зародились земледелие и скотоводство, появившиеся в каменном веке. Также он является местом древнейших известных городских культур мира (таких как сирийский Мурабат). В IV—I тыс. до н. э. здесь проживало более 10 % населения Земли (Вики).
4. В древнейших стратах «Здания с мозаичными полами» Чайёню и общественного культового здания Невали Чори (Строение II), в угловой части построек сохранились следы канавок / желобков, ведущих к специально оформленным углублениям / чашам в полу. С какой целью они сооружались – неясно, но можно предположить. что функционально они были идентичны и, судя по выявленным здесь следам огня и человеческой крови, предназначались для специальных ритуалов. Кроме этого, в северо-сирийском ранненеолитическом поселении Тель Абр на полу общественного круглопланового сооружения B2 рядом с массивной украшенной плитами скамьёй найдены два углубления, от которых по направлению к центру вели каналы. Такие данные демонстрируют параллели с «жертвенными чашами» и связанными с ними желобками сооружений Гёбеклы Тепе (к примеру, у столба № 9 Сооружения B) (Т. В. Корниенко: К. Шмидт, стр. 295-296).
5. Распространённое в Леванте слово «тель» или «телль» происходит от арабского: تَل, высокий, «курган» или «небольшой холм» и означает городище, образованное культурными слоями древнего поселения.
   Букв. Тель-Моца, Тель-Хацор, Тель-Дан, Тель-Иерихо и т.п. – это районы раскопок древних городов Моца, Хацор (Асор), Дан, Иерихон и др. В противоположность этому, Тель-Авив – город XX века – назван по ивритскому имени книги Т. Герцля “Altneuland” – «Старая-Новая-Земля».
6. Вир Гордон Чайлд (англ. Vere Gordon Childe; 14 апреля 1892, Сидней — 19 октября 1957, близ Катумбы, Маунт Виктория, Новый Южный Уэльс, Австралия) — британско-австралийский историк-марксист, один из ведущих археологов XX века. Член Британской академии с 1940. Автор понятий «неолитическая революция» и «урбанистическая революция». Основоположник антропологического неоэволюционизма. В 1950 году он попытался определить исторический город с помощью следующих общих показателей:
   – Размер и плотность населения должны быть выше обычной
   – Вполне вероятно, что большинство жителей по-прежнему являются крестьянами, обрабатывающими земли и использующими водоёмы, прилегающие к городу. Но все города уже должны включать дополнительные классы, которые не добывают себе пропитание сельским хозяйством, животноводством, рыболовством или собирательством – штатных ремесленников, транспортных рабочих, торговцев, чиновников и священников
   – Уплата податей божеству или правителю.
   – Монументальные общественные здания.
   – Те, кто не производит себе еды, поддерживаются центральной властью
   – Учёт и появление зачатков наук
   – Письменность.
   – Развитие символического искусства.
   – Торговля и импорт сырья.
   – Мастера получают сырьевые материалы, необходимые для использования их навыков, а центральная власть гарантирует им безопасность, основанную теперь на месте жительства, а не на родстве. Поездки за сырьём больше не являются обязательным. Город становится сообществом, к которому ремесленник принадлежит как политически, так и экономически (Наш перевод из статьи в “The Town Planning Review”).
   Эта категоризация носит описательный характер и используется в качестве общего критерия при рассмотрении древних городов, хотя не все они обладают каждой из его характеристик
7. Помимо Иерихона, Айн-Гхасаля, Нахаль Хемара, восстановленные черепа найдены в Ифтаэле (Нижняя Галилея, Израиль), Бейсамуне и Кфар Ахореше (северная часть Иорданской долины), а также в Тель Рамаде и Тель Асваде (близ Дамаска). Такие находки наблюдаются с натуфийского периода (XII-XI тыс. до н.э.). При этом отмечаются различия в сопутствующих материалах и оформлении находок, что в любом случае свидетельствует о производимых с черепами сложных манипуляций (Т. В. Корниенко в К. Шмидт, стр. 288). Кроме этого, т.н. «Дом черепов», найден в Чайёню. В подвальных, перекрытых каменными плитами помещениях это здания хранилось большое количество человеческих костей и черепов. В самом сооружении обнаружена похожая на алтарь каменная плита значительных размеров (К. Шмидт, стр. 62)
8. Столь ранняя датировка вызывает сомнения у части исследователей. Даты в Тель-Карамеле кажутся слишком старыми по сравнению с датировками аналогичных культурных фаз в других поселениях. Но, грубо говоря, это место примерно современно Гёбекли Тепе. См. также англ. Wiki и статью в Ex Oriente: “PPND – Qaramel”, https://www.exoriente.org/associated_projects/ppnd_site.php?s=51
9. Такими константами К. Шмидт считает, к примеру, Женщину, Мужчину, Жизнь и Смерть

Источники:

1. Иерихон. Православная энциклопедия. URL: http://encycloppravenc.ru/text/293672.html
2. Иерихон. Электронная Еврейская Энциклопедия. URL: http://eleven.co.il/article/11705
3. Иосиф Флавий. Иудейская война. / Пер. с нем. Я. Л.Чертка. СПб., 1900. 560 стр.; переизд.: с прим. К. А. Ревяко, В. А. Федосика. Минск, Беларусь, 1991. – 512 с. – ISBN 5-338-00653-7.
4. Клаус Шмидт. Они строили первые храмы / Пер. с нем. А. С. Пащенко. — СПб.: Алетейя, 2011. — 320 с.
5. Bading, Ingo (1995). „Die Neolithische Revolution im Vorderen Orient (12.000 – 6.000 v. Ztr.)“. URL: https://www.academia.edu/1537440/Die_Neolithische_Revolution_im_Vorderen_Orient_12_000_6_000_v_Ztr_
6. Digging up Jericho: Past, Present and Future (2020). Rachael Thyrza Sparks, Bill Finlayson, Bart Wagemakers and Josef Mario Briffa (eds.). Preface. URL: https://www.academia.edu/41715911/Digging_up_Jericho_Past_Present_and_Future
7. Bar-Yosef, O. “The Walls of Jericho: An Alternative Interpretation.” Current Anthropology, vol. 27, no. 2, 1986, pp. 157–162. JSTOR, www.jstor.org/stable/2742981. Accessed 5 Nov. 2020.
8. Childe, V. Gordon. “The Urban Revolution.” The Town Planning Review, vol. 21, no. 1, 1950, pp. 3–17. JSTOR, www.jstor.org/stable/40102108. Accessed 1 Nov. 2020.
9. Hamoudi Khalaily, Tali Kuperman, Nimrod Marom, Ianir Milevski and Dmitry Yegorov. “Beisamun: an early Pottery neolithic site in the Hula Basin”. ‘Atiqot, 82, 2015. URL: https://www.academia.edu/15576340/Beisamun_An_Early_Pottery_Neolithic_Site_in_the_Hula_Basin
10. Kafani, Zeidan, and Gary Rollefson. “˓Ain Ghazal 1993-1994.” The Biblical Archaeologist, vol. 57, no. 4, 1994, pp. 239–241. JSTOR, www.jstor.org/stable/3210433. Accessed 3 Nov. 2020.
11. Kenyon, Kathleen M. “Excavations at Jericho.” The Journal of the Royal Anthropological Institute of Great Britain and Ireland, vol. 84, no. 1/2, 1954, pp. 103–110. JSTOR, www.jstor.org/stable/2844004. Accessed 4 Nov. 2020.
12. Kolb, Frank, Die Stadt im Altertum, Beck, München (1984)
13. Lorenzo Nigro, The Italian-Palestinian Expedition to Tell es-Sultan, Ancient Jericho (1997–2015): Archaeology and Valorization of Material and Immaterial Heritage. In “Digging Up Jericho” (2020), pp. 175–214. URL: http://www.lasapienzatojericho.it/Biblioteca/Jericho/Nigro%202020_Jericho%20UCL_Diggin%20up%20JerichoR.pdf
14. Mumford, Lewis, Die Stadt. Geschichte und Ausblick, Kiepenheuer & Witsch, Köln – Berlin (1963), englischer Originaltitel: The City in History, 1961.
15. Röhrer-Ertl, Olaf, Die neolithische Revolution im Vorderen Orient. Ein Betrag zu Fragen der Bevölkerungsbiologie und Bevölkerungsgeschichte, Forschungsergebnisse bei Oldenbourg, München – Wien (1978).
16. Rollefson, G.O., Köhler-Rollefson, I. Early neolithic exploitation patterns in the Levant: Cultural impact on the environment. Environ. 13, 243–254 (1992). https://doi.org/10.1007/BF01271025.
17. Rollefson, Gary O., and Alan H. Simmons. “The Life and Death of ‘Ain Ghazal.” Archaeology, vol. 40, no. 6, 1987, pp. 38–45. JSTOR, www.jstor.org/stable/41731965. Accessed 3 Nov. 2020.
18. Rollefson, Gary O., Recalibrating ‘Ain Ghazal (2014). URL: https://www.academia.edu/17087546/Recalibrating_Ain_Ghazal
19. Ronen, A. and Adler, D., (2001) The Walls of Jericho Were Magical. Archaeology, Ethnology and Anthropology of Eurasia 2.6, 97–103.
20. Roy Liran & Ran Barkai, Casting a shadow on Neolithic Jericho, Antiquity, Vol. 085, Issue 327, March 2011. URL: http://antiquity.ac.uk/projgall/barkai327/
21. Sala, Maura. Tell es-Sultan (Jericho): The Archaeological Expeditions to Tell es-Sultan (1868-2012). In An offprint of Archaeology in the Land of ‘Tells and Ruins’. A History of Excavations in the Holy Land Inspired by the Photographs and Accounts of Leo Boer, Bart Wagemakers (ed.), 2014, pp. 117-130, 10.2307/j.ctvh1djs1.24. URL: https://www.researchgate.net/publication/270341231_Tell_es-Sultan_Jericho_The_Archaeological_Expeditions_to_Tell_es-Sultan_1868-2012
22. Simmons, Alan & Köhler-Rollefson, Ilse & Rollefson, Gary & Mandel, R.D. & Kafani, Zeidan (1988). ‘Ain Ghazal: A Major Neolithic Settlement in Central Jordan. Science (New York, N.Y.), vol. 240 no. 5, pp. 9-35, doi: 10.1126/science.240.4848.35. URL: https://www.academia.edu/2655349/Ain_Ghazal_A_Major_Neolithic_Settlement_in_Central_Jordan
23. Stone, Joan. Reviewed Work: Dancing at the Dawn of Agriculture by Yosef Garfinkel. In American Journal of Archaeology, vol. 108, no. 3, 2004, pp. 460–462. JSTOR, www.jstor.org/stable/40025771. Accessed 4 Nov. 2020.
24. Tell es-Sultan / Jericho. Sapienza Universita di Roma. URL: http://www.lasapienzatojericho.it/
25. Tell Qaramel Excavations. URL: https://pcma.uw.edu.pl/en/2019/01/11/tell-qaramel-2/

Большой список источников, включая оригинальные публикации Дж. Гарстанга, К. Кеньон и др., можно найти в упомянутой статье M. Sala на стр. 143.

Страница в последний раз отредактирована 06 ноября 2020 года